Russia. Street Photography by Gueorgui Pinkhassov
Отрывки из интервью Елены Ваниной
... - Ваша фраза — «фотографу позволено больше, чем остальным». Можете объяснить, что вы имели в виду? Кажется, вы говорили, что именно из-за этого и решили заняться фотографией?
- Желание заниматься фотографией возникло у меня из зависти. Однажды во время урока зашла учительница из параллельного класса и сказала: «Мы идем на экскурсию, у вас есть кто-нибудь, умеющий фотографировать?» И один мальчик поднял руку. «Бери портфель, ты свободен», — сказала она, и тут я все понял… Если вдуматься, действительно, фотограф имеет большую свободу, чем кто-либо: через его объектив люди, общество могут реализовать свое любопытство. Даже Сталин на Параде Победы не мог быть так свободен в передвижении, как фотографы. Через глаза фотографа смотрит весь мир, ему это позволено. Это невероятно выгодная профессия для человека любознательного. Ему нужно подойти к объекту ближе, чем кто бы то ни было, чтобы сделать выгодный кадр, потому что даже кинооператор может обойтись панорамой. Эту рискованную гонку первый начал Роберт Капа, снявший смерть испанского республиканца. Правда, первыми фотографию начали использовать художники. Но когда фотоаппаратура стала мобильнее, все поняли выгоду изображения как свидетельства — это, несомненно, стало важнее. Мой путь в фотографии был в чем-то похож.
— Да, это случилось еще в Советском Союзе — вы от художественной фотографии перешли к репортажной. Ведь сейчас стали много говорить, что нам так не хватает обыденных снимков той эпохи. Тогда это, наверное, мало кто понимал?
— Репортажем мне не хотелось заниматься, мне важнее было передать свое внутреннее состояние. Мои глаза были повернуты внутрь, и мне ужасно не хотелось беспокоить людей, вмешиваться в их жизнь. Но когда я познакомился с Тарковским и Тонино Гуэррой -им понравились мои фотографии. И Тарковский просто сказал: «Для меня фотография — это Картье-Брессон». А Тонино Гуэрра, разглядывая мои работы, спросил: «Твои упражнения прекрасны, но их можно снять где угодно — в Канаде, в Европе, в Австралии, но ты находишься в закрытой стране и видишь то, что мы не можем увидеть. Вот я вчера, например, был на вокзале и видел — люди прощались и плакали, я подумал: почему они плачут. А потом вспомнил — у вас же страна огромная, они же уезжают куда-то во Владивосток, и итальянцам этого не понять, хотя они тоже сентиментальны. Вот бы ты это снял». Для меня это было настолько убедительно, что я взял у дяди маленький «Зоркий», достал по блату широкоугольник «Руссар» и начал снимать от живота, не глядя. И когда у меня накопился репортажный архив и прошло достаточное время, я понял, что это как хорошее вино — со временем становится только ценнее. В этом я убедился, когда увидел в ЦДХ выставку, которая экспонировалась четверть века назад на Малой Грузинской, в Горкоме графиков. Там были литовские художественные фотографии, которыми мы все восхищались. В Советском Союзе никто лучше них не мог снимать обнаженное тело и пейзажи, мы восторгались их западностью и раскрепощенностью. А репортажи с улицы в другом зале нам казались скучными и бездарными. Прошло время, и вдруг все поменялось местами. Время сделало свое, Москва поменялась, моды поменялись, машины поменялись. Перед нами остались только свидетельства нашего существования в то время. Для нас, уже насытившихся, было намного важнее знать свою историю, это было подтверждением нашего существования. Во всяком случае — моего.
Москва. Парк Горького
Тбилиси. Леонид Брежнев 1982
Игры детей 1981
Тбилиси.1982
Москва.Салют 1983
Москва 1991
На автобусной остановке
Мурманск 2006
Светлогорск
Афганистан
Ленинакан
Japan. Tokyo. 1996 Street Photography by Gueorgui Pinkhassov
London. 1999
Shaanxi province. Xianyang. 2006
INDIA. Rajasthan. Jaipur. 1995
GEORGIA. 2009
INDONESIA 1999
CANADA. Baffin Island. 2005
Beirut. 1996
FRANCE. Paris. 1997
Journal information